Виктория Махракова Виктория Махракова

Интересное

 -Рубрики

  • АРХИТЕКТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ (42)
  • ВОРОНЕЖСКАЯ ОБЛАСТЬ (7)
  • ВОРОНЕЖ - ГОРОД ВОИНСКОЙ СЛАВЫ (74)
  •    Вечная память (22)
  •    Памятники ВОв (20)
  •    Страшные дни войны... (14)
  •    Первая Мировая... (3)
  •    Мои предки (8)
  • ВОРОНЕЖ ИСТОРИЧЕСКИЙ (177)
  •    Гостиницы (12)
  •    Литературное (11)
  •    Медицина (15)
  •    Мосты Воронежа (8)
  •    Музеи (13)
  •    Парки Воронежа (24)
  •    Площади Воронежа (18)
  •    Почта. Связь (3)
  •    Промышленность (10)
  •    ПАМЯТНИКИ (разные) (7)
  •    ХРАМЫ, ЦЕРКВИ (23)
  •    Торговля (12)
  •    Транспорт (12)
  •    Усадьбы (18)
  •    Кладбищенское (5)
  • ЗАПИСКИ СТАРОГО ПЕШЕХОДА (51)
  • ЗЕМЛЯКИ И ТЕ, КТО ОСТАВИЛ СЛЕД (55)
  •    Краеведение (14)
  • ИСКУССТВО (57)
  •    Театр, Кино, Цирк, ДК (15)
  •    Живопись и живописцы (6)
  •    Выставки (11)
  •    Концерты, фестивали (18)
  • КОЛЫБЕЛЬ РУССКОГО ФЛОТА (14)
  • ОБРАЗОВАНИЕ (18)
  • ПРАЗДНИКИ (64)
  •    День Победы (22)
  •    День города (9)
  •    Первомай (4)
  •    Новый год (19)
  • ПРИРОДА (48)
  •    Фауна (7)
  •    Флора (30)
  •    О погоде (10)
  • ЭКСКУРСИИ (15)
  • РАЗНЫЕ ЗАМЕТКИ (49)
  •    Творчество, рукоделие (9)
  •    Ляпы и "сор из избы" (24)
  • ЛИЧНОЕ (41)
  •    МОСКВА (6)
  • СКАЗКИ ПРО АПСНЫ (55)
  •    Абхазия 2012 (24)
  •    Абхазия 2015 (6)
  •    Абхазия 2018 (5)
  •    Абхазия 2013 (19)
  •    Абхазия. Сказки Рицинского заповедника (9)

 -Цитатник

Современное искусство - (0)

Кузькин.. продолжение истории   Не хотела даже писать об этом. Но приезд этого предста...

100-летие Первой мировой войны (экскурсия) - (2)

100-летие Первой мировой войны: воспоминания, которые хранит Воронеж В Воронеже состоялась экскурси...

Наследие предков - молодым! - (0)

Объявлены лучшие авторы исследовательских работ «Наследие предков – молодым!» Завершился регио...

Еврейское кладбище - (0)

Воронеж, еврейское кладбище – «у дороги стоит деревце»… Еврейское кладбище города Воронежа &md...

Музей "Костёнки". - (0)

В гости к мамонтам (поездка в музей "Костёнки", Воронежская область) Уникальность этого музея ...

 -Метки

Бабушка абхазия акиньшин архитектор архитектура архитектурное наследие боевая техника больница братская могила великая отечественная война ветераны вов водохранилище война вокзал воронежская область выставка вышивка гагра гостиница грибы дедушка день города день победы диорама дни войны елецких ж/д живность живопись заводы замятнин заповедник земляки имена инки искусство как это было концерт краеведение купечество ласунский латино левый берег лес личное магазин машмет медицина мемориал миронов монастырь москва мост музей музыка новый год образование орленок отдых отпуск пётр 1 памятник памятник вов память парк перу писатели площадь подвиг пожар праздник природа проект промышленность проспект революции реконструкция религия реставрация рица руины рукоделие семья снег события ссср старые улицы театр торговля транспорт туризм усадьбы фауна фестиваль флора фолк храм церковь экскурсии ювжд

 -Поиск по дневнику

Поиск сообщений в Виктория_Махракова

 -Подписка по e-mail

 

 -Интересы

история

 -Друзья

Друзья онлайн Говоруха-отрок
Друзья оффлайнКого давно нет?   Кого добавить? Alberih anng666 Avantyu-ra BaBotschka BlackSea1 Cayetana_de_Alba Edoran Elena_zw Heler k-irina Larmes_delicatesse last_Alive masanu miha4222 mirtta Naniika Nataiv Pekshin saidani semisvetik1974 Shadow3dx Shraddha svekrucha Taisia800 tsarvalera tuseka vados2384 VALKOINEN VoronEGka Аарон_маг Алевтина_Князева Александр_Березянский Байкалочка_10 Виктор_Кареев Владимир_Шкондин Делитант Ильф_Вагизов Ион Кирми Лето777 Лидия-Бирюза ломакина_вален_тина Людмила_Морозова МилыйЛюдь МИНИЕГ Николай_Кофырин Падунский Полковник_Баранец Тимка61 Эльдис

 -Постоянные читатели

Shepot_Olga Avantyu-ra BlackSea1 Cayetana_de_Alba Donald75 Elena_zw Etienette Heler Ironcast LDMLA LORSON Larmes_delicatesse Maria-Ituriel Mazarini MuseOfMusic Naniika Shraddha Tatyana_Arbatskih VoronEGka dav_61 eko-mysli fregatvor62 gedichte k-irina mamaboys masanu mirtta oliva101 saidani semisvetik1974 stomatshab svekrucha tuseka Александр_Березянский Байкалочка_10 Блат Виктор_Кареев Владимир_Шкондин Ильф_Вагизов Ион Кроха77_малышка Лето777 Лидия-Бирюза Людмила_Морозова Максикмар Матришка МилыйЛюдь ПРОВОДНИЦА_ОБЫЧНАЯ Тимка61 Эльдис

 -Сообщества

Участник сообществ (Всего в списке: 5) помним История_как_наука Российская_Империя LivePostCards Moja_Polska

 -Статистика

Статистика LiveInternet.ru: показано количество хитов и посетителей
Создан: 27.06.2009
Записей:
Комментариев:
Написано: 3477

Отчеты:
Посетители
Поисковые фразы

Одни извозчики - и нет трамваев!

Воскресенье, 09 Января 2011 г. 01:14 + в цитатник
Тема не случайна, следующий пост будет про улицу Вайцеховского, куда Маяковский в 1926 году приезжал на встречу с воронежскими поэтами. Много любопытных моментов описал В. Кораблинов о Воронеже 1926 года.
.
Я представляю себе, как с легким чемоданчиком в руке он вышел из вокзала — огромный, в своей знаменитой серой куртке с шалевым меховым воротником, в слегка сдвинутой набок кепке, и, улыбнувшись, огляделся.

Во всю ширину вокзальной площади раскинулся извозчичий табор. Коняги всех мастей — гнедые, пегие, вороные, серые в яблоках, буланые; пахнущие дегтем и кожей пролетки — ободранные, обшарпанные или ослепительно блестящие черным лаком, с толстыми резиновыми шинами (на дутиках, как это называлось); лихачи — с покрытыми голубыми и лиловыми сетками чистокровными орловскими рысаками. Наконец, сами извозчики, — от классических седобородых, старорежимных «ванек» до нахальных, мордастых, вечно полупьяных лихачей; одетые в заплатанные, выцветшие или, наоборот, новые, густо-синие, суконные армяки, но одинаково подпоясанные наборными, с блестящими бляхами ремешками.

Извозчики горланили, перебивая друг у друга седоков, лошади ржали, фыркали, взвизгивали. Тучами носились и оглушительно гомонили разжиревшие от конского навоза оголтелые воробьи. Черные шапки вороньих гнезд громоздились на голых деревьях. А посреди всей этой лошадиной и птичьей неразберихи, сверкая на осеннем солнышке позолоченным крестом, стояла затейливая, с решетчатыми оконцами часовня.

Все это увидел Маяковский, переступив порог воронежского вокзала.

Он только что вернулся из большого заграничного путешествия. На его башмаках еще, может быть, оставались пылинки Монмартра; бродвейская лампиония еще вспыхивала в памяти огнями разноцветных реклам; нью-йоркские стриты потоком сверкающих автомобилей еще стремительно проносились перед глазами, — словом, еще очень жива была в его памяти вся та яркая и показная роскошь послевоенной заграницы, подлинную духовную нищету которой он так беспощадно видел и бичевал.

А сейчас перед ним был кусочек провинциальной, но бесконечно милой его сердцу России, той Родины с большой буквы, с которой он вместе голодал, ходил в бои и которую неустанно славил так, как не могли прославить десятки стихотворцев, его современников.

Мы, человек пять-шесть тогдашних молодых воронежских поэтов, знали день приезда Маяковского и решили встретить его на вокзале. Правду сказать, все мы немного робели: для нас он являлся не просто столичной знаменитостью, а знаменем был, нашим богом, нашим солнцем.

Мы, маяковцы, в те поры отличались своей непримиримостью. Телеграмма о смерти Есенина не заставила нас рыдать; мы не таскались по пивнушкам и под отчаянные завывания скрипок («Ты жива еще, моя старушка...») не проливали пьяных слез по золотокудром поэте.
Конечно, жалко было, что так нелепо оборвалась человеческая жизнь «звонкого забулдыги-подмастерья». Но очень уж в последние годы назойливо пестрели бесконечные его скандальные пьяные «истории», в которых правда и сплетня перепутывались до безобразного предела и которые во множестве анекдотов невероятно быстро разносились по всей России....

Встретить Маяковского на вокзале нам не удалось: он приехал часа на два раньше, не с тем поездом, с каким его ожидали. И вот мы кинулись по гостиницам. В Центральной (она помещалась тогда на проспекте, рядом с нынешним универмагом) нам сказали, что Маяковский приехал, но тотчас ушел куда-то, и мы догадались: конечно, он смотрит город.

Воронеж тысяча девятьсот двадцать шестого!

Нашей молодежи, привыкшей к асфальтированным мостовым, непрерывному шуму уличного движения, подземным переходам, светофорам, ярким витринам магазинов, Воронеж тех лет показался бы деревней: буйно разросшиеся за домами сады, тихие, сбегающие к речке улички, классические пожарные каланчи, столетние каштаны и тополя, ряд одноэтажных развалюшек на месте нынешнего «Утюжка», башенные часы ювелира Михайлова — «Михайловские», возле которых испокон веков назначались любовные свидания, золотые луковицы множества церквей, голубятни и великолепные извозчичьи биржи у вокзала и театра, это вековечное тарахтение пролеток по булыжным мостовым... И самые мостовые, сквозь серые камни которых пробивается мелкая зеленая травка...

Вот примерный портрет Воронежа первых послереволюционных лет, когда горожане еще говорили по старой привычке: «возле губернаторского дома», «за Митрофаньевским монастырем», «напротив второй гимназии», а улицы все больше были Воскресенские, Введенские, Богословские да Соборные. И всюду — нэпачи в твердых старинных котелках, в кургузых, дудочками, брючках, возродившиеся сычевы, с их бытом «под Европу», уродливым, гнусным бытом воинствующих мещан, для которых мир кончается за пределами их особнячков с зеркальными стеклами и искусственными пальмами, бытом, о котором гневно кричал Маяковский:
-Грязня сердце
и масля бумагу,
подминая Москву
под копыта,
волокут
опять
колымагу
дореволюционного быта...

Однако все это, конечно, пестрые внешние приметы времени. Не они были настоящим. Настоящее зрело и поднималось, и оно было то новое, жизнеутверждающее, советское, чем жила вся страна, чем жили мы, молодежь.

Так, на широком дворе бывшей мужской гимназии взвилась в воронежское небо деревянная мачта первой радиостанции.

У огромных окон типографии толпился народ: в печатном цеху работала, всех удивляя, умнейшая, невиданная доселе ротационная машина.

Но самым ярким и звонким событием года был, разумеется, пуск трамвая. Рассыпая голубые искры и весело треща звоночками, он промчался по тихим, поросшим травкой улицам. Толпы горожан стояли по обочинам тротуаров, с восхищением глядели на сверкающие новенькие красные вагоны «электрической конки», как снисходительно называли трамвай еще сохранившиеся от царских времен нафталиновые интеллигентные старички в черепаховых пенсне и черных крылатках с бронзовыми застежками в виде львиных морд.

Трамвай пошел!

Это было здорово! Это зачиналась как бы эра нового города. Об этом стоило писать стихи. И такие, очень хорошие, стихи написала юная поэтесса Нина Логофет.

Она нашла-таки Маяковского.

Побывала у него в гостинице и, радостная и гордая успехом, размахивая какой-то книжицей, прибежала в редакцию «Воронежской коммуны», где мы собрались, и объявила, что все улажено и что после выступления в театре Владимир Владимирыч приедет к нам и будет слушать наши стихи....

Однако возникал вопрос, куда пригласить Маяковского? Какие-то домашние обстоятельства помешали Павлу Леонидычу собрать нас у себя. Решили привезти Маяковского в большую, удобную квартиру воронежского врача М. Ю. Раппопорта, и тотчас дали туда знать об этом. Хозяйка ахнула и побежала покупать колбасу и булки для вечернего чаепития. А мы разошлись по домам, чтобы приготовиться к встрече: из груды стихов требовалось отобрать те, которые не стыдно было отдать на суд Маяковского.

И вот наконец — театр.

Старинный воронежский театр, с его нелепыми башенками, с игрушечными теремками на крыше, с массой труб и каких-то совершенно непонятных выступов и возвышений, делающих его верх удивительно похожим на затейливое кондитерское изделие.

В этом театре в тридцатых и сороковых годах прошлого века выступал великий Мочалов. Сюда хаживал Алексей Кольцов.

Глазастые афиши с именем Маяковского пестрели у ярко освещенного входа. К дверям то и дело подкатывали извозчики. Толпа запоздавших чернела у входа; администратор сбился с ног, устраивая самых энергичных на приставные стулья.

Город хлынул на вечер Маяковского, всем хотелось послушать замечательного поэта. Но какая-то (и немалая) часть воронежцев пришла просто поглазеть на него: из третьих и четвертых рук нахватав россказней о желтых кофтах, о литературных скандальчиках в богемных кабачках предреволюционных столиц — Петрограда и Москвы, весь этот народец страсть как хотел повидать такое чудо. Театр был переполнен....

Перед самым началом мы все прошли за кулисы и познакомились с Маяковским. Нас представила Логофет.

— Очень хорошо, — здороваясь, сказал Владимир Владимирыч. — Вы, оказывается, и в самом деле молодые... А то бывает, говорят: молодые, молодые, а на поверку — от них нафталином несет за версту! Ну, вот что, — поглядел на часы, поднялся, — пора работать, товарищи. Люблю, чтоб аккуратно. Договоримся так: когда кончу, пусть кто-нибудь зайдет, и мы отправимся. Так?

Зайти поручили мне.

На пустой сцене — маленький столик и стул. Вышел театральный служитель, поставил на столик стакан крепкого чая. И тотчас появился Маяковский. Его сразу узнали, захлопали. Он снял пиджак и повесил его на спинку стула. В зале раздался смешок.

— Прошу извинить, — подходя к краю сцены, спокойно сказал Маяковский. — Сейчас начну работать. Чтение стихов, — пояснил, — это, понимаете, моя работа. Без пиджака удобней.

Ложи, где белели накрахмаленные манишки и розово поблескивали лысины, пошелестели негодующе, пофыркали.

— В конце концов, — Маяковский добродушно улыбнулся, — я не так уж плохо выгляжу и без пиджака... Этот жилет, например, — похлопал ладонью по своему знаменитому вязаному жилету, — куплен в Париже, и он не так дешев, как вы, быть может, думаете. Штаны на мне американские, и тоже, знаете ли, не из дешевых.

Ложи примолкли, явно озадаченные.

— Всякий раз, — продолжал Владимир Владимирыч, — в записках мне задают уйму вопросов. Города разные и разные вопросы, естественно. Но есть два, которые повторяются в каждом городе: на какие деньги я путешествую по заграницам и что такое поэзия. Так вот, чтоб не писали зря, хочу наперед ответить на роковые вопросы. Первое: на чьи деньги путешествую? На ваши, товарищи! Вы покупаете мои книги, а Госиздат платит мне гонорар...

В зале возникло так называемое веселое оживление.

— И второе: что такое поэзия. Товарищи! — громыхнул Маяковский. — На эту тему тыщи томов написаны с древнейших времен и до наших дней, а вы хотите, чтоб я ответил одним словом. Ну, хорошо, давайте, отвечу: поэзия — это фонтан.

И вот мы трясемся на «рысистой». Жалобно дребезжат вихляющиеся колеса обшарпанной пролетки по скверной булыжной мостовой. Сонные дома. Мутные, сквозь мокрый туман, колеблющиеся круги фонарей. Лошадь бежит такой сноровистой рысцой, что кажется, будто мы на одном месте.

Краеведческий музей, екатерининский «путевой дворец», медленно проплывает мимо, как во сне. Тогда он стоял еще не загороженный каменной громадой Управления Юго-Восточной дороги и всем своим архитектурным великолепием смотрел на улицу.

— Сплошной восемнадцатый век, — мрачно вздохнул Маяковский. — Вот разве только трамвай... Ты что, — вдруг обернулся ко мне, — стихи пишешь?

Я сказал, что стихи и что в газете.

— Это хорошо, что в газете.

И принялся расспрашивать, кто и какие мы.

Почему-то получилось так, что на встрече с Маяковским нас оказалось только пятеро: Загоровский, Логофет, тот восторженный юноша, что единственным поэтом признавал лишь Петникова, какой-то случайный заезжий поэт и я.

На столе докторского кабинета громоздились груды бутербродов. Огромный медный самовар уютно посвистывал. Маяковский сидел среди нас, как задумчивый великан, и молча, очень серьезно пил чай.

Всех нас, только что слышавших в театре раскаты его могучего голоса, поразил этот тихий, молчаливый и даже как будто застенчивый Маяковский. Видно, вечер утомил его, он отдыхал в молчании. Мы не мешали ему.

Наконец Владимир Владимирыч (он сидел за столом) откинулся на спинку стула, оглядел нас и просто сказал:

— Ну что ж, почитаем, товарищи?

Это, помню, был страшный момент. Я струсил и почувствовал, как у меня перехватило в глотке. В нерешительности, кажется, были и другие.

Смелее всех оказалась маленькая Логофет. Бесстрашно вынула она из кармана кожаной курточки свои листки и голосом, правда, несколько дрожащим от волнения, начала читать стихи о трамвае.

С первых же строк (я отлично видел это) Маяковский насторожился. В стихотворении, которое я, к сожалению, не могу привести на память, говорилось о том, каким был старый, «дотрамвайный» Воронеж с его прочно устоявшимся мещанско-купеческим бытом, с его сонной, медленной жизнью.

Одни извозчики —

и нет трамваев! —

заканчивалась первая строфа, и повторялась в конце тех строф, где говорилось о недавней воронежской старине. Затем начиналась звонкая ода трамваю — блистающему, яркому, звенящему, — трамваю-символу, радостной примете Воронежа нового, советского. Стихи, как я уже рассказывал, были здорово написаны, и Маяковский вполне оценил их. Когда Нина кончила чтение, он сказал:

— Очень хорошо!

И, глядя поверх наших голов, с удовольствием повторил:

— Одни извозчики — и нет трамваев...

А я был подавлен: после такого великолепия все в моем гроссбухе представилось мне такой дрянью, что нечего было и срамиться.

И я решил: не буду читать.

Молчание было тягостным. Павел Леонидыч решил рассеять неловкость. Он спросил:

— Скажите, Владимир Владимирыч, какого вы мнения о конструктивистах?

Маяковский улыбнулся.

— Да ведь никаких конструктивистов нет, это все выдумки, чепуха. Есть талантливый поэт Сельвинский. А конструктивизм...

Показал жестом. И снова, поглядев сквозь нас, произнес задумчиво и как-то сокрушенно даже:

— Одни извозчики... и нет трамваев.

Это уже было недвусмысленно. Заезжий поэт понял и, сославшись на позднее время, поспешил откланяться.

Когда он ушел, Маяковский с добродушной усмешкой поглядел на меня.

— Ну, а ты, пожарником обманутый... Раскрывай-ка свою книжищу...

И я с отчаянием, решив, что двум смертям не бывать, прочитал поэму о декабристах. Сперва волновался, слова застревали в горле, и я, собственно, не читал, а всхлипывал:

Над омраченным Петроградом

Шагали дюжие солдаты...

А затем разошелся, — в поэме было больше двухсот строк, — и стал читать ничего себе, разборчиво. И даже, совсем осмелев, смешно протараторил про рылеевский телефон — «звонит в передней телефон и, руша кринолинами, жена бежит вскричать «алло!» — чрез спальню и гостиную».

Когда кончил, Владимир Владимирыч взял нелепую мою приходо-расходную книгу и молча перелистал поэму.

— Тебе не жаль вырвать ее? — спросил. — Я бы напечатал.

Может быть, оттого, что ушел заезжий поэт, оказавшийся как бы инородным телом в нашей, компании, или Маяковский просто отдохнул после выступления в театре, только он стал заметно разговорчивее и веселее.

...

Было очень поздно, дело шло к рассвету.

По темным воронежским улицам шли мы, провожая Владимира Владимирыча. Все так же сеял мелкий дождик осенний. В Петровском сквере, поблескивая мокрым бронзовым кафтаном, бессменно стоял великий корабельщик — Петр. По небу шибко бежали рваные предрассветные облака. Где-то на окраине взревел фабричный гудок, ему откликнулся другой, третий. Вдалеке сверкнули и рассыпались ослепительные искры первого трамвая. Город просыпался и еще в темноте начинал свой новый, полный напряженной работы день.

И лишь кое-где нелепыми, доисторическими призраками чернели дремавшие под одинокими фонарями ночные извозчики.

Маяковский, крупно шагая, читал нам еще не напечатанный «Разговор с фининспектором о поэзии»:

Гражданин инспектор!

Простите за беспокойство...

Читал во весь голос. Эхо отзывалось в мокрых воронежских садах.

Испуганные, вздрагивали сонные извозчики, вертели головами: откуда это гремит? И даже дождик перестал, будто бы вслушивался. Запоминал Маяковского.

Утром он уехал из Воронежа.


Ссылка на источник: внешняя ссылка

1926 год... 2011 год...
Прошло 85 лет и в Воронеже снова "одни извозчики" - и нет травмаев!

Серия сообщений "Литературное":
Книги – только одно из вместилищ, где мы храним то, что боимся забыть. В них нет никакой тайны, никакого волшебства. Волшебство лишь в том, что они говорят, в том, как они сшивают лоскутки вселенной в единое целое. (Рэй Брэдбери. 451 градус по Фаренгейту)
Часть 1 - Памятники литературные
Часть 2 - Литературный некрополь (А.В. Кольцов, И.С. Никитин)
...
Часть 4 - Осип Мандельштам: воронежская передышка
Часть 5 - Дом Книги, или что скрывает вывеска?
Часть 6 - Одни извозчики - и нет трамваев!
Часть 7 - Проспект Революции, 31. Центрторг
Часть 8 - Проспект Революции, 39. Дом Сомова/Столля
Часть 9 - Свободы / 2-ая Девицкая / Проспект Солнце Свободы
Часть 10 - Женские имена в истории Воронежа
Часть 11 - Краеведческая конференция

Рубрики:  ВОРОНЕЖ ИСТОРИЧЕСКИЙ
Дневник в целом практически весь состоит из истории города. В этой рубрике можно найти материал по некоторым усадьбам, паркам, площадям, мостам, гостиницам, кладбищам и т. д. Разная всячина, имеющая непосредственное отношение к старине.
Метки: имена писатели трамвай конка  

Владимир_Шкондин  
Аноним  
Аноним  
Добавить комментарий:
Текст комментария: смайлики

Проверка орфографии: (найти ошибки)

Прикрепить картинку:

 Переводить URL в ссылку
 Подписаться на комментарии
 Подписать картинку


liveinternet.ru: показано количество просмотров и посетителей за 24 часа LiveInternet
О проекте
  • Версия для PDA
  • Контакты
  • Разместить рекламу